Про волосатых людей. На пляже наблюдала картину, очень волосатый мужчина, ребенок долго разглядывает его и выдает: "Мама, посмотри, все люди уже произошли от обезьян, а дяденька еще нет!"

Были мы в студенчестве моём на Белом море, на летней практике. Жили на острове, в бараке. Преподы на втором этаже, мы – на первом. И каждый вечер шла у нас пьянка. А потом припасы наши кончились. Ближайший магазин – на Большой земле, туда судёнышко изредка ходит. Вот и отправили мы на нём делегата с деньгами и авоськами – закупить чегонить пожевать, а главное – чтобы горючего, горючего-то взял побольше. И преподы тоже за харчами собрались. Но им наши буйные пьянки-гулянки к тому времени уже здорово надоели. Оно и понятно – им же хотелось не за нами следить, а самим спокойно бухнуть. Поэтому они в магазине глаз с нашего засланца не спускали, так и ходили за ним следом, караулили, чтобы он чего спиртного не купил. Так и не удалось ему отовариться. Хорошо, улучил он момент и мужику знакомому с нашего острова деньги сунул – тот нам водки потихоньку и взял. И тоже на остров обратным рейсом вернулся, вместе с нашим фуражиром и преподами. А эмиссар наш гордо продемонстрировал преподам купленные пряники да конфеты.
Теперь, значит, задача – как горючку у мужика из деревни забрать и незаметно в барак доставить. Преподы-то нас ой как хорошо знали, чуяли подвох, на стрёме были. Всех, кто с сумками в барак заходил, останавливали и шмонали. А дело уж к вечеру идёт... Пригорюнились мы. Как же так, и водочка есть, и близко, и наша – а никак её не взять. Опять же, надолго ли у мужика того терпения хватит, на такое наше богатство-то любоваться? Ведь позарится он, рано или поздно...
И тут меня осенило. Взял я здоровенный бидон сорокалитровый, с которым мы за водой ходили, да и пошёл, будто к роднику. А сам – боком, боком – и в деревню. Забрал у мужика бутылки, каждую обмотал полиэтиленом, в бидон их засунул. Дошёл до родника. Бидон водой залил, на горб взвалил и, пошатываясь от такой тяжести, в барак поплёлся. А в окне второго этажа, уж вижу, начальник практики торчит, как кукушка из часов – окрестности озирает, меня поджидает. Увидел – и бегом вниз. Встречает в дверях, ехидно улыбается. Ну – говорит – колись, куда ходил? Я – дык вот, вот она, водичка-то родниковая, полный бидон. Хмыкнул он недоверчиво, приподнял бидон, покачал – да, тяжёлый, и стекло не звякает, бутылки друг о друга не стучат. Застёжки с крышки снимать не стал, так пропустил.
Через час спустился он к нам на этаж, хотел что-то про планы на завтра сообщить – и глазам не верит: все уже в зюзю бухие, за столом сидят с красными рожами, весёлые, матерную песню горланят. Он прямо опешил, только и спросил: - КАК...? И обратно ушёл.
А у нас уж дым коромыслом, и всё нам пофиг. Долго ли, коротко, но коснулся разговор одной студентки нашей – девчонки вроде бы и неплохой, но уж оооучень страхолюдной. (Забегу вперёд: она потом специально на дальнюю северную метеостанцию распределилась, где уж наверняка одни мужики - и попала, бедняга, в маленький, сугубо женский коллектив, сформировавшийся по этому же самому принципу сплошь из её таких же товарок по несчастью). И вдруг говорит один из наших, размякший и подобревший: а вот жалко мне её, мужики, ей-ей, жалко. Она ведь никогда не то что... это самое... она ведь даже "его" живьём не увидит. Это ж разве жизнь? Так давайте мы её пожалеем, штоле?
Тут и самые пьяные встрепенулись, согдрогнулись – ибо уж очень страшна была эта особа, и нет в природе такой дозы, после которой на этакий подвиг сподобишься. Ты чего же это – говорим – совсем уж допился, брат? Офигел? Что предлагаешь-то, сам подумай! Вот сам и "жалей"! А парень этот только усмехается – да нет, нет, мол, мужики... не так вы меня поняли, на такое-то и впрямь никто не решится, сколько водки ни стрескай. А давайте мы того... ну, пока в кураже... просто покажем ей! Все вместе, во! Это ж будет ей на всю жизнь воспоминание. Да вон она, гляньте в окно – как раз в туалет пошла.
И до того был народ наш уже хорош, что предложение это показалось нам очень даже дельным, вполне себе гуманным и альтруистичным, и в чём-то даже жертвенным и благородным. Сказано – сделано. Накатили мы ещё, высыпали наружу гурьбой, подошли к покосившемуся туалету "типа сортир", встали в шеренгу – и все пятеро разом вытащили. Стоим, значит, как перед психической штыковой атакой, строем, с оружием наперевес. Ждём.
И вот медленно открывается дверь туалета – и выходит оттуда... начальник практики.
Стал он как вкопанный. Медленно нас оглядел. Выматерился.
Головой покачал. Рукой махнул. И пошёл восвояси.

Встечаются в селе два кума, один собирается на рыбалку, другой на охоту:
- Кум, ни пуха тебе, ни пера!
- И тебе, кум, хрена, а не рыбы!!!

По поводу образования. Пришел вчера ребенок из школы с заданием - написать сочинение по плану по картине "Оттепель" Васильева. Первый пункт плана - какое время года изображено на картине. Ребенок упирается, что поздняя осень. Аргумент - так учительница сказала (весьма преклонных лет дама). Пытаемся доказать, что осенью оттепели не бывает. Лезу в интернет. Первый же сайт цитата: "На картине изображена ранняя осень. Природа только просыпается от зимней спячки."... Видимо, учительница этим текстом и пользовалась и в силу возраста поверила печатному слову. Поэтому для детей теперь осень начинается после зимы.

"Молодым поколением, воспитанном на калькуляторе" навеяно.
Зачитываю цитату на работе:
"При приеме на работу у соискателя спрашивают
- знаете теорему Пифагора? он отвечает:
- знаю,
- можете сформулировать?
- Сумма длин сторон треугольника равна его площади!"
Отсмеялись всем кабинетом, а молодой коллега, который при каждом удобном и неудобном случае напоминает, что у него два высших образования без тени улыбки спрашивает:
- я не понял, а что не так-то?..
как говорится - опустим завесу жалости над концом этой сцены...

В каждом человеке сочетается дурь, авантюризм и разум, но почему первой всегда бывает дурь.
Итак. Живу в Германии. В гости приезжают друзья. Решаю, наконец, провести долгое время откладываемый мини-ремонт и заменить ковровое покрытие (по немецки - тепих). Ближайший магазин, где торгуют тепихом, оказывается на расстоянии примерно 18 км от дома. Когда приезжаю туда и пытаюсь заказать машину для его доставки, то выясняется, что на следующую субботу она уже расписана, а в течение недели ее придется ждать дома около четырех часов. Принимается решение вести его на велосипеде. Заезжаю на работу, беру на всякий случай двухколесную тележку, вдруг понадобится. Возвращаюсь назад и покупаю покрытие.
Когда рулончик длиной 4 м, диаметром сантиметров 30 и весом килограмм в 40 вывозят на двух тележках, в груди холодеет. Понимаю, что дурь подставила подножку и сегодня я натрахаюсь до вечера досыта. Гружу эту сигаретку на велосипед, привязываю к седлу и потихоньку трогаюсь. Эпизодически, возвращая покупку задом в исходное положение, и пройдя километра четыре понимаю, что путешественника Конюхова из меня сегодня не получится.
Аккуратно сгружаю поклажу. На ум приходят имевшие в моей жизни место героические случаи доставки негабаритных грузов: перевоз на другой берег достаточно широкой реки Оки велосипеда, гитары и двух бутылок вина на плотике из надутого полиэтиленового рукава – покрытия для теплиц; транспортировки из Подмосковья на Северный Кавказ шестеркой – Ладой с прицепом рамы длиной под пять метров для разбитой мной там грузовой Газели.
Ищу решение. Один конец тепиха привязываю к тележке, а другой к багажнику велосипеда. Трогаюсь. Только колесики на тележке при нормальной скорости громыхают и поскрипывают. Представляю изумление немцев водителей при виде этого четырехметрового автопоезда. Полиции не боюсь, потому как маловероятно, что в законе о штрафах они заложились на такого придурка как я, и на такой прицеп. Значит, будет только внушение.
Пролетаю на крейсерской скорости оставшийся путь. Остается последнее действие – поднять сверточек на третий этаж. Но опытным путем выясняю, что он разворачивается и протаскивается по лестничным пролетам только под строго определенным углом. Становлюсь похожим на муравья из любимого в детстве мультика ’’Стрекоза и муравей’’. Я к нему то слева, то справа, то отогнуть, то подогнуть. В борьбе с лестничными маршами проходит еще полчаса. Но последнее испытание подготовили двери входа в коридор. Через них пройти не могу ни при каких условиях. Разворачиваю покрытие на лестнице и изгибаю буквой п. Из последних сил протаскиваю этот кулек в свою квартиру.
Сажусь с бутылкой пива на доставленный груз и начинаю рассуждать. А нужно мне все это? И какую комбинацию из дури и авантюризма подготовит мне жизнь в следующий раз.

Варшава открыто заявляла свои права на заморские колонии, мотивируя это тем, что Польша, часть которой входила в состав побеждённой в Первой мировой войне Германии, должна получить свою долю при распределении бывших германских колоний, поскольку поляки в Германии платили налоги, несли службу в полиции и армии, в т.ч, на территории германских заморских владений. Варшава требовала 1/10 от общей площади немецких колоний, т.к. этнические польские земли составляли 1/10 территории Германии до 1918 г.
У штурвала Морской и колониальной лиги встал мореплаватель и путешественник ген. Мариуш Заруский, выпускник одесского университета и архангельской морской школы. М. Заруский и его единомышленники разрабатывали планы приобретения земельных наделов в Южной Америке (Перу, Бразилия, Аргентина), Африке (Ангола, Либерия) и даже на далёком севере (Гренландия, которая к тому времени уже давным-давно принадлежала Дании). Эти идеи понравились польскому правительству, и оно в официальном порядке вступило в переговоры с Лиссабоном и Парижем с настойчивой просьбой передать Польше Мозамбик и Мадагаскар, соответственно...
С 1938 г. в Польше с большим воодушевлением отмечались т.н. Дни колоний. В костёлах служили мессы, на городских стенах вывешивали пропагандистские плакаты с энергичным лозунгом: "Желаем колоний для Польши!"...
А весной 1939 польский МИД направил указания своим послам в США, Франции и GB - выяснить на какие части Антарктиды может претендовать ПР...
Все мы помним, чем закончился для Польши этот приступ мании величия, уже в сентябре этого же (1939-го) года...

ОБ ОМОНИМАХ. Поздним вечером ранней осенью. Сын (3 года) смотрит в окно, любуется восходящей луной, через некоторое время задумчиво произносит :
- Мама, а ты дорогая?
Мысленно включив калькулятор, вспомнив, что в семейном бюджете жёсткая экономия, я всё же ответила:
- Да, дорогая. А почему ты спросил?
- Ну, вот и баба Галя говорит "Мама дорогая" ((каждый раз, когда сын сделает какую-нибудь шалость)).
И, ещё немного подумав:
- Ну, вообще-то, все мамы дорогие.

Подруге скоро 60, делает ремонт в прихожей, пригласила электрика, он там все ей сделал как надо, она расплатилась, но что-то там еще осталось по его части, он еще покопался, ну и на выходе стоит мнется, из чего она делает вывод, что очевидно еще надо доплатить. Она говорит, мол, я не бизнес-вумен, денег уже нет, может НАТУРОЙ возьмешь? Как она потом объяснила, имелись в виду дачные заготовки, варенье, огурцы в банках и т.д. Потом увидела выпученные глаза электрика, исправила ситуацию, отдала дачные запасы, все остались довольны. Но у электрика, думаю, шок прошел не сразу.

Мои друзья, ныне известные музыканты, а тогда нелегальные (прописаны в общежитии) жильцы одной из комнат роскошной, просторной квартиры на Большой Полянке рядом с Кремлём, пригласили меня на их «годовщину любви и дружбы». Жить не по прописке было делом рискованным. К примеру, на весь мир великого (даже сегодня его всё читают повсюду и записи слушают) педагога Г.Г. Нейгауза милиция как раз тогда среди ночи «удалила» по наводке соседей из квартиры его жены, с которй он прожил там уже 22 года. Сказали: «Живите, сколько хотите, с кем хотите, но по месту прописки. После ноля часов здесь не появляться». Ещё, по их словам, очень так мягко с ним обошлись, как с мировой знаменитостью, - только на улицу выкинули.
Юбиляры предупредили меня, что меня будут угощать не только продуктами из «кремлёвки», которыми с ними делится одиноко живущий хозяин квартиры, но и его непременными рассказами, которые не всем и не всегда нравятся. Однако придётся эти рассказы выслушать внимательно, не перебивая, не споря и не задавая вопросов – тогда всё будет хорошо, они гарантируют.
Любые же комментарии могут вызвать у их хозяина приступ бешенства, а это крайне опасно из-за его «особых» отношений с милицией, которая автоматически прощает ему буквально что угодно, и они это уже не раз видели.
Ужин был очень вкусным. Хозяин - очень хорошо выглядящий, полноватый, голубоглазый блондин лет пятидесяти, - был очень радушен и приветлив. Историю я выслушал лишь одну, дословно её запомнил:
«Был у Ворошилова повар. Жил – как сыр в масле катался. И денег было у него на этой работе много, и любые продукты мог не только сам есть, но и домой уносить – ему и это разрешали. Но нельзя ему было на этой работе ни в коем случае ни пить, ни болтать.
А он всё равно где-нибудь, с какими- нибудь друзьями нет-нет, да и напьётся. А напьётся - контроль теряет и что-нибудь рассказывать начинает..... (долгая пауза рассказчика и, наконец, заключение)
.......Нет! Не умеют люди ценить своё счастье....»
Каким образом эта история относилась к рассказчику, или он к ней - упомянуто не было, а я помнил предупреждение и от вопросов воздержался.
Мои друзья проводили меня домой, благо погода для прогулок была той ночью просто прекрасной. По дороге предложили мне угадать с 10 раз профессию или место работы их хозяина. Я не смог, и они мне сказали, что я ужинал с официальным палачом города Москвы.

Я в 11 классе. У нас в школе старшеклассники читают лекции по ОБЖ младшим классам 5-8. Отправили меня в 6 класс, выступаю с докладом и приходит время объяснять, как одевается противогаз, я возьми да и ляпни: "Противогаз надо надевать быстро, как презерватив", училка чуть указку не проглотила. КМП!!!

Мой друг служит на флоте. Поделился впечатлениями о суровых армейских буднях...
На корабле надо было очистить цистерну от остатков масла. Решено было задействовать весь экипаж - 10 срочников и 5 контрактников.
Чтобы не пачкать робы, боцман привёз одежду из секонд-хэнда. Почему-то она вся оказалась женской. Суровые армейские будни превратились в гей-парад или в шоу трансвеститов.
Потом было объявлено общее построение экипажа.
Кэп вышел, посмотрел на всё это непотребство, заплакал и ушёл обратно к себе в каюту.

Работал в 1990 году (еще при Совке) почти год в буржуйской Голландии как командировочный.
Работали все на PHILIPS, покупали целый цех по производству полупроводниковых диодов.
Все диоды из стеклошариков (Д-237 и Д-257), это наша продукция.
Вожделенная мечта там у всех молодых специалистов была купить на командировочные экспортные Жигули (можно было ввозить обратно в Совок/России без таможни). Мне досталась Жигуль-двойка (сарай), привез в Подмосковье, но прав не имел.
Он у меня стоял в ценовой гамме между моющимся пылесосом и швейной машинкой. Я за него отдал 350 баксов. Пока получал права, машина стояла на улице в Люберцах (1991г.) поздней зимой. Сраный Жигуль, но на клевых мешелиновских шинах.
Ну а местная братва (Любера) однажды попыталась снять колеса, однако колеса с протектором замерзли в луже и у них ничего не получилось. Попытались снять переднее стекло, но из-за мелкой трещины оно лопнуло. Потом хотели снять торпеду, но их спугнули, и осталась у меня машина на улице без стекла и вырванными проводами из торпеды и ломанутым магнитофоном.
Машина для меня (без прав) была неактуальна, ну и простояла на улице всю зиму, весну и лето.
Отдал ее отцу на переборку.
Приехал он один на Волге ГАЗ-24. У нас был прицеп СКИФ-М. С него он снял коромысло с фаркопом и задние габаритные огни.
Коромысло прикрутил к буксировочным отверстиям на Жигулях. Провода на габаритку кинул поверху. А габаритные огни от Скифа приклеил сзади на Жугули.
В открытые форточки на передних дверях вставил поперек березовый дрын, к которому веревкой прикрутил руль, зафиксировав колеса в жесткой сцепке.
И таким автопоездом потащил эту связку за 400 километров в столицу черноземья.
Все Гайцы были его. Все охреневали, но ни один не прикапался и не оштрафовал. Все пункты ПДД были выполнены. А все остальное не было описано в правилах. А на дрыне сбоку висели красные тряпки.
Машина потом пробегала еще 15 лет.

У меня есть друзья, братья-близнецы, Саша и Рома. У Ромы растёт очаровательный сын Славик (3,5 года). И вот братья как-то заспорили, отличит ли Славик папу от дяди. Решили устроить Славику проверку, оделись одинаково и договорились никакими знаками Славику не подсказывать и не помогать в процессе их идентификации.
Бежит Славик гулять, пробегает мимо братьев, смотрит на одного и говорит:
- Здрасьте, дядя Саша!
Смотрит на другого:
- Здрасьте, дядя Саша!
И бежит дальше.
Папа Рома успел возликовать лишь на долю секунды...